27 марта - Международный день театра.

Ты не можешь отправиться в путешествие по далеким экзотическим странам? Не переживай. «Мистецьке березілля» привезет эти страны к тебе домой.

Театральные деятели, как, впрочем, и поэты, художники, музыканты со всей прочей творческой братией, неравнодушны к весне. Радуясь первым теплым лучам солнышка и щебетанью возвращающихся из-за морей птиц, чувствуя прилив творческих сил, люди искусства воспевают пробуждение матушки-природы, а весну возводят в ранг «священной». Очевидно, эта любовь ко времени года, каждый раз дарующему нам радость и надежду, побудила скандинавских актеров и режиссеров более пятидесяти лет назад призвать весь мир праздновать свой Международный день театра в марте. Словно предвидев, что март (березень) станет «главным» месяцем для людей, не мыслящих жизни без сцены, выдающийся украинский режиссер, педагог, теоретик театра Лесь Курбас в начале двадцатых назвал свой театр «Березіль».

А двадцать лет назад режиссер Сергей Проскурня, как истинное дитя театра, выразил свою любовь к «весне священной», создав первый в Киеве Международный театральный фестиваль-лабораторию «Мистецьке березілля». Сергей Владиславович (в творческих кругах он более известен и любим как Сережа), невзирая на нечеловеческую занятость, все же нашел время для интервью.

— Ты помнишь тот роковой день и час, когда в тебе впервые проявилась эта зараза — любовь к театру?

— Конечно, и это незабываемые моменты детства. Мы тогда жили во Львове и родители водили меня в театр каждый week-end. Но от «Спящей красавицы» впечатления были настолько велики, что всю следующую неделю в нашей младшей группе детского сада (а мне было 4 годика) шли репетиции балетного спектакля. Песочницы и кустики стали идеальной декорацией. Была задействована вся группа, независимо от театрального опыта. Мои любимые воспитательницы еще долго вспоминали, как я помог им. А с львовской оперой связаны многие незабываемые минуты: здесь в сезоне 1998/99 мы провели проект «Гранды искусства», в котором участвовали звезды музыки, балета, оперы, театра. Еще раньше, в 1992 году, мы осуществили на этой же сцене трансцендентный замысел поэзо-оперы «Крайслер Империал». Помню, тогда подумалось: ну все, я отомстил своим авангардным спектаклем этому прекрасному залу и зданию за выпитую в детстве отраву, название которой — Театр.

— Нет ощущения что страдания, причиняемые тебе Театром, сегодня превышают ту радость, которую ты от него некогда ожидал?

— Ни в коей мере! Мне думается, без внутреннего драматизма, напряжения, если хочешь, — страдания невозможно высечь искорку красоты. Постараюсь не произвести впечатление «ментора от театра», ты ведь знаешь, мне это не свойственно… Но именно накануне нашего фестиваля хочется поделиться сегодняшним ощущением Театра. Оно соединяет в себе непостижимое влечение, всегдашний трепет от общения с артистами (даже с теми, с которыми ставил спектакли и которые, как известно, выполняли волю режиссера), загадочность, фантасмогоричность с одной стороны, и осознание несовершенности, бренности современного артистического мира — с другой. Чистота, искристость, игривость, правда и возвышенность должны вернуться в Театр. Нам надо очистить его от налипших идеологических ракушек, вернуться к природе театральности. Начинать, конечно же, надо с театральной школы. С детьми так легко ощутить игровую природу Театра. Давайте вернемся в детство Театра.

— Тебе приходилось бывать за границей. В чем разница тамошнего и нашего отношения к театру?

— Мне кажется, именно в свободе театральности, свободе высказывания и самовыражения. Это, на мой взгляд , результат открытости и активного взаимодействия систем. Украинскому театру столько лет навязывали «апологетику станиславщины»… Наш дорогой профессор Леонид Артемович Олийнык без устали повторял: «Станиславский так часто изменялся, был таким противоречивым художником, никто не знал его, настоящего…» Но что делать? Преподаватели такие чудесные, так много интересных режиссеров и актеров, столько спектаклей и премьер, а событий на Театре все меньше и меньше.

А ведь Театр — такая штуковина, которая умеет себя защищать, реабилитировать, возрождаться, как птица Феникс. И появление альтернативных школ, проектов Театральной академии Курбас-центра, творческих мастерских ЦСМ «Дах» уже сейчас разрыхляют для этого почву. Театральный мир такой разнообразный. Будущее за теми, кто научится осваивать эти богатства мирового театрального опыта, переосмысливать их, и, ощущая свой личностный характер, свою ментальность, — создавать импульсивные, насыщенные событиями, действием и символами спектакли.

— А в чем, на твой взгляд, заключается основная функция театра, что он такое — воспитатель, пропагандист, утешитель, лекарь?..

— Мы шутим: Театр — это и отрава, и лекарство одновременно. Помнишь из песенки: «Приходи, мы еще раз обманем, Ты умеешь поверить в обман?» Это о талантливых по обе стороны рампы. Зрители возвращаются в театр. Именно поэтому важно что и как мы им преподносим. Представь себе, Театр — это Гамлет, а мы, люди театра, — Гертруды. Помнишь: «Ты повернул глаза зрачками в душу…»?

— Зачем тебе фестиваль? Ставил бы спектакли в театрах, на радио, телевидении…

— По логике — да, лучше бы ставил спектакли, не наживал проблемы, неприятности, долги… Но мои внутренние голоса спорят. Один: «Ну кто дал тебе право на подобные поступки, приглашать, принимать, представлять, требовать от инстанций поддержки?». Другой: «Потребность в творческом общении, взаимодействии, чувство ответственности за наш театральный микроклимат, неудовлетворенность состоянием дел…»

Возможно, это суперэгоистическая позиция: поделиться своими личными ощущениями театрального процесса, подарить себе и другим новые впечатления, открыть новые театральные миры… Таких эгоистов становится все больше и больше. Я не первый. Киев — город, заслуживающий значительных событий. Здесь рождались великие творцы прекрасного, сюда стремились гении. Существует легенда, по которой Курбас, сидя во львовской кофейне, утверждал: «Киев — место встречи востока и запада, степи и леса, земля, вобравшая в себя столько радостей и горя, место борьбы и святости, — может стать театральной Меккой».

А потом ведь для меня, режиссера, фестиваль стал большим и густоперсонажным спектаклем. В нашем «Березіллі» есть свои темы, сюжеты, кульминации…

— Почему в нынешнем году ты обратился к теме «вечный театр», к реликтовым, архаичным формам?

— Мы объявили программу фестивалей двадцать лет назад. Тогда так естественно было предположить, что именно на пороге третьего тысячелетия человечество будет тщательно анализировать свое прошлое, создавая своеобразный реестр своего культурного наследия. Театр — один из самых древних способов человеческого самовыражения и, пожалуй, самая универсальная система воздействия, общения, взаимодействия. Театр вечен, как сам мир. И поэтому нам хотелось здесь, дома, в Украине увидеть свои реликтовые формы театра в сочетании с архаичными формами театров других стран и континентов. Возможно, мы таким образом научимся видеть и ценить свое. И конечно же познакомиться с представителями удивительных театральных миров.

Еще один аспект мне кажется особенно важным. Фестиваль насыщен событиями. Наше особое внимание — зрителям, самому широкому кругу любителей искусства. Поэтому цены на билеты — самые демократичные. Каждый может стать участником театральной мистерии «Мистецьке березілля».